Мы предлагаем Вашему вниманию замечательнейшее интервью известного омского фотографа Владимира Казионова. На протяжении трех последних сезонов Владимир неизменно фотографирует на матчах нашей команды, за что ему огромная благодарность!!!

Отца я не помню вообще. Он ушел, когда мне было года полтора. У него было два высших образования и клуб бывших жен: все, кого он оставил, друг с другом общались.

Надо бы вспомнить, в какой момент мне последний раз было по-настоящему интересно, где мой отец. Наверное, в детстве. Ему сейчас лет 70 должно быть. Может, умер уже. В «Жди меня» я точно писать не буду.

В седьмом классе меня пытались музыкой отдать заниматься. А у меня пальцы коротковатые, не гнутся. И преподаватель решил указкой по ним побить. А он был взрослый, но тщедушный — только что из университета. Я аккордеон положил, ударил учителя пюпитром и больше музыкой не занимался.

Сейчас в армию забирают прямо из интернета.

В армии можно научиться красить траву и подметать ломом, но я стал фотографом. Мы стояли в ГДР, я брал одну марку за снимок. К концу службы набил два чемодана шмотками. Сослуживец на пару месяцев раньше шел на дембель, так что я попросил его отвезти это мне домой. Когда даешь человеку два чемодана с дефицитными вещами, будь готов к тому, что он с этими чемоданами пропадет.

1990-е — веселое время, когда деньги перекладывались из одной спортивной сумки в другую.

Самые большие деньги, которые я держал в руках, — 380 тысяч. Я за столько квартиру купил. Это если про свои деньги речь. Чужие не пересчитывал, но спортивных сумок было много, и некоторые из них были тяжелыми.

Я заметил, что выносить с завода ящик сгущенки трудно только первую неделю. Потом руки привыкают к тяжестям.

Каждый шестой автомобиль в моем городе — такси. Если когда-то и будет революция, ее сделают охранники и таксисты.

Десять лет после армии я работал охранником. Я слышал, в России больше миллиона охранников.

Когда я был охранником в коммерческой фирме, у нас был очень яркий состав: на уровне кандидатов в мастера спорта по разным единоборствам. Служба безопасности у фирмы в 1990-е годы должна была быть серьезной.

Как-то раз я позвал человек двадцать поболеть за меня на соревнованиях по рукопашному бою. Меня в первом бою борец амплитудными бросками так начал кидать, что штукатурка со стен сыпалась. У меня вываливались почки. В зале все плакали.

Средний борец победит среднего боксера.

Мы часто сопровождали КамАЗы с грузом в Москву. Когда останавливали на постах ГАИ, водители всегда будили нас: гаишник должен увидеть, что есть охрана, что вооружены, что на ком-то бронежилет. Ты же не знаешь, кому он что скажет после того, как ты от него отъехал. Кто ездил без охраны, тех раздевали на трассе — домой в трусах и носках возвращались. Как-то раз я видел две расстрелянные фуры: шубы везли.

Раньше у меня не было страха, потому что я тренировался два раза в день.

В конце 1990-х у меня был продуктовый павильон. Пока я там сам торговал, был в хорошем плюсе. Потом нанял продавцов. Павильон до 22 часов работал, они в 21 уходили. В общем, я укатился в минус и пошел работать в газету фотографом.

Моя жена Люда работает на Водоканале. Она считает, что я много работаю и мало зарабатываю.

Сейчас все фотографы. Моя знакомая купила себе модную технику, завела дома искусственный водопад и назвала это студией. У нее один заказ в месяц.

В день у меня пять-шесть съемок для газеты. К выходным образуются какие-нибудь свадьбы. В хороший месяц я зарабатываю 30 тысяч. В принципе, я мог бы сейчас сидеть в охране — сутки через трое в монитор смотреть — и получать 20 тысяч.

Год назад бил в автобусе двух наркоманов. Они за проезд не платили, кондуктор сказала, что автобус не поедет, пока они не выйдут. Одному пробил ногой в живот, он улетел в открытые двери. Второго бью, а первый снова лезет в двери. Опять удар. Он падает, встает, снова лезет. Как зомби! А я чувствую, что уже вымахиваюсь — растренированный, дыхалки нет. Минуту это продолжалось, пока какой-то мужик второго не выкинул. Двери закрылись, автобус поехал дальше.

Когда мои друзья-бизнесмены оказываются в Амурском поселке (район Омска. — Esquire), где я живу, они чувствуют себя неуютно.

В 40 лет я стал отцом. Что меня по-настоящему тревожит: у сына руки коротковаты. Лучше бы подлиннее — удобнее было бы держать на дистанции. Надо обязательно в единоборства отдать — не в бокс, так в самбо.

В одиночку я могу жить на тысячу рублей в неделю, ни в чем себе не отказывая. Легко.

Все отговаривают, а я туповатый — хочу купить третью квартиру. У меня уже есть две в одном подъезде: на первом и четвертом этажах. Хорошо бы, конечно, все по стояку выкупить и сделать винтовую лестницу.

Обе квартиры я покупал в кредит. Это очень хорошо мобилизует. Я люблю самоограничения.

У меня в семье никого не репрессировали. В книгах, правда, пишут, что Сталин людоед.

Я не знаю, что такое выпить пива после рабочего дня, снять усталость. Никогда так не делал. Я до 30 лет не пил вовсе.

Очень мало людей, с которыми можно поговорить за стаканом чая. С остальными надо выпивать.

Когда жена говорит, что надо поехать в Турцию, я просто теряюсь. Вот что там делать? Мне хочется по лесу походить, съездить в Тевриз — это север Омской области — на озере с удочкой посидеть. А ехать по горящей путевке, обжираться креветками и виски пить, в который турки ссут, — у меня такой потребности почему-то никогда не возникало.

Я делаю много стандартных фотографий, у меня огромный объем съемок, которые я делаю на бегу, не вникая. Не хватает свежести. С вручения сертификатов я бегу снимать библиотеку, потом сажусь на автобус и еду на концерт департамента культуры, дальше надо снять ПГУ 90. Вы знаете, что такое ПГУ 90? Самая мощная парогазовая установка в Омске, она будет давать городу тепло. И ее фотография тоже должна быть в газете.

Недавно попросили снять юбилей знакомым. За шесть часов не предложили за стол сесть. Два раза в рукомойнике воды из-под крана набрал попить.

Как-то раз я видел рекламу концерта группы «Парк Горького»: «15 лет назад они покорили мир. Теперь они в Омске». До нас через время все доходит.

Как мне говорил один рыжий боксер: если едешь на вымогательство на автобусе, не бери из чужой квартиры телевизор. На обратном пути ты с этим телевизором будешь подозрительно смотреться.

Александр Лютиков, http://esquire.ru